возле трех огромных калебасов — сосудов из сухой тыквы (два плотно закупорены, а третий открыт и распространяет запах пальмовой самогонки, которую я, испробовав раз, зарекся брать в рот). Дряхлый с самого начала повел себя правильно — при виде ворвавшихся белых с оружием на изготовку сжался в комочек, всем видом показывая, что он — существо безвредное. Поэтому его связали без единой плюхи. Присмотрелись к троице — ну что ж, она, пребывая в глубоком алкогольном дурмане, не требовала ни помощи, ни участия. Сами проспятся, если что, а опохмелка — вот она, только руку протянуть. Вряд ли первые стаканы они опорожняли так уж добровольно, но потом, надо полагать, втянулись, такова уж человеческая натура в отношении алкоголя…

— Трое, — вслух сосчитал командир. —

Ну что же, господин министр, если тебе верить, остались только те, что в королевском, мать его за ногу, дворце и часовые возле оного…

— Так и есть, — пробурчал пленник.

— Если врешь — вернусь и прирежу.

— Да не вру я… Крайне невыгодно. Вяжите. И не забудьте в морду…

Тот полетел с копыт, но двое стоявших ближе ловко его подхватили и потащили вязать в ближайшую хижину. Оставалось, можно сказать, всего ничего…

О своей непосредственной охране Король, сразу видно, позаботился — над входом в «королевский дворец» был устроен навес из того же полиэтилена, и под ним дремотно скучали двое со «шмайсерами». Все до единого окошки тщательно занавешены кусками темной материи, слышен стрекот кинопроектора — ага, его величество продолжает развлекаться культурной программой, тем лучше…

Часовых сняли в три секунды. Вообще снимать здешних часовых одно удовольствие, и никаких тебе сложностей. Мог бы и белых нанять, не бедный. С белыми наемниками пришлось бы потруднее, хотя, конечно, тоже упаковали бы…

Мы бесшумно скользнули внутрь с немаленькой королевской хижины, прижались к стене по обе стороны от двери, оценивая обстановку. Белая материя натянута у противоположной стены напротив входа, киноаппарат стрекочет в двух шагах, возле него стоит не похожий на солдата тип, вроде бы белый, трое зрителей расположились на шкурах, устилавших пол, справа батарея бутылок, и возле них сидит на корточках еще один старый хрен. Ни единого телохранителя, не соврал министр обороны, жить хотелось… Эх, ваше величество, кто ж в вашем положении садится спиной к двери…

Кинопроектор, похоже, был новенький, фильм цветной, не широкоэкранный, правда, но все равно интересно. Два голых мускулистых субъекта вытворяли с голой крашеной блондинкой всякие замысловатые штуки, напрочь противоречащие здоровой советской морали. Его величество возлежал в исполненной достоинства позе, этакий римский патриций. Девушки расположились в гораздо более скованных позах — прически порассыпались, обе раздеты до нижнего бельишка, на экран таращатся старательно, должно быть, не хотят прогневить сурового хозяина. Одна пьяно хихикнула, зашептала что-то на ухо соседке — ну да, гостеприимный король и их уже малость накачал…

Поскольку следовало разрешить ситуацию как можно более дипломатично, мы особо не жестили — командир попросту шагнул вперед и молодецким ударом ноги сшиб кинопроектор на пол, попутно двинув локтем в ухо киномеханику, а я поднял автомат дулом вверх и засадил в потолок очередь на полмагазина. В конусообразном потолке моментально возникла куча дырок, пропустивших внутрь целую охапку тонких солнечных лучиков. Слышно было, как с окон торопливо отдирают занавеси, и в хижине быстро стало светло. Раздался отчаянный женский визг.

— Спокойно! — рявкнул командир на родном языке. — Советская Армия!

Немая сцена. Старикашка-виночерпий проворно упал ничком и закутался с головой в просторную накидку — сразу видно штатского человека. В углу охал и поскуливал от боли киномеханик — довольно молодой патлатый белый, зажимавший ушибленное ухо ладонью. Он тоже не походил на воителя.

Обе девушки, стоя на шкурах на четвереньках, таращились на визитеров с этакой интересной смесью ужаса и восторга. Судя по личикам, в них-таки немало успели влить. Вид у обеих был, чего уж там, несколько пикантный.

Его величество король оказался крепким орешком: обернувшись к двери и не двигаясь, он все же явно пытался сохранить некую толику монаршего достоинства. Не таким уж оказался бабуин и старым, всего-то лет пятидесяти — и крепок, черт, отъелся на королевских харчах… Сделав пару шагов, командир с ласковой, прямо-таки отеческой укоризной покачал головой:

— Ай-яй-яй… Ваше Величество и такое смотрите…

Во время этой процедуры король оставался недвижим, как статуя.

— Хорошо держится, сволочь, — ухмыльнулся второй снайпер. Я тоже чувствовал некоторое уважение к старому прохвосту. В конце-то концов, Король не мог точно знать, оставят его в живых или оформят несчастный случай. И, тем не менее, не из тех, кто умирает ползком.

— Девушки, это не ваша ли одежда вон там, в углу? Вы уж себя приведите в надлежащий вид быстренько, у нас времени мало…

Они молча подчинились. Пока обе одевались, командир стоял, поигрывая пистолетом, глядя на короля с нехорошей улыбочкой. Наклонившись, не сводя с них глаз, король присел на корточки, поднял леопардовую шкуру, выпрямился, набросив ее на левое плечо и на голову.

— Корону напяливает? — хмыкнул первый снайпер.

— Не совсем, — серьезно отозвался командир. — Готовится принять смерть со всем достоинством… Ч-черт! Я и не подумал! А как мы с ним объясняться-то будем? Он из всех иностранных только португальский знает, а у нас ни одного человека… Ага! — он подошел к дверному проему и распорядился: — Первый, сбегай за белым, развяжи и волоки сюда, живенько!

«Ну, разумеется, — подумал я. — Чтобы командовать здешним воинством, министр обороны непременно должен знать здешний язык — вряд ли его воинство владеет португальским…»

Появился Первый, подталкивая перед собой хмурого министра обороны, у коего под левым глазом уже появился великолепный синяк.

— Ну, вот что, ваше превосходительство, или кто ты там, господин фельдмаршал… — сказал командир деловито. — Местный язык, конечно, знаешь? Молодец. Надбавка за знание языка идет? Ах, непонятно тебе… Ладно, проехали. Становись вот сюда и начинай прилежно переводить. Итак… Ваше королевское величество, в отношении вас никто не питает злых намерений. Не спорю, в гости мы явились довольно невежливо, но лишение свободы советников, выходила за рамки договора о строительстве социалистического общества. Мы военные, получили приказ и его выполнили. При этом нет ни убитых, ни раненых, так что его величество, думаю, оценит нашу деликатность… — он повернулся к наемнику. — Только, фельдмаршал, переводи так, чтобы он не подумал, будто мы очень уж расшаркиваемся. Уловил нюанс?

— Уловил, — буркнул «фельдмаршал» и довольно бойко затараторил на языке, казавшемся едва ли не сплошным набором согласных.

На лице Короля не дрогнул ни один мускул. Все так же замерев величественным изваянием, он